К настоящему времени гипотезу А.А. Шахматова можно признать опровергнутой. Так, исследователь строил свои выводы, в частности, на том основании, что в рассказе об убийстве Игоря, приведенном в «Хронике» польского историка XV в. Яна Длугоша (использовавшего русские летописи, в том числе, возможно, и не дошедшие до нас), имя древлянского князя, убийцы Игоря, читалось как «Мискиня», что можно было принять за испорченное «Мистиня». Сближение этого имени с формой «Мистиша» (вариант имени «Мстислав») само по себе весьма спорно; к тому же в оригинале Длугоша читается не «Мискиня», а «Нискиня» (Niszkina; вероятнее всего, найденный Длугошем смысловой эквивалент русскому имени «Мал»), что, конечно, рушит построения Шахматова. Ни на чем не основано и отождествление Мистиши (лишь случайно упоминаемого летописцем) и Люта Свенельдичей. Наиболее обстоятельная критика построений А.А. Шахматова дана в работах А.В. Соловьева (Был ли Владимир Святой правнуком Свенельда? // Записки Русского научного института в Белграде. Вып. 16–17. Белград, 1941. С. 37–64) и А.В. Поппэ (Родословная Мстиши Свенельдича // Летописи и хроники. 1973 г. М., 1974).
Гипотеза о тождестве Мала Древлянского и Малъка Любечанина также отвергается современной наукой (см., напр.: Рыбаков Б.А. Древняя Русь: Сказания. Былины. Летописи. М., 1963. С. 195; Поппэ А.В. Указ. соч.; и т. д.). Однако в популярных работах и генеалогических исследованиях она по-прежнему преобладает (см., напр.: Членов А.М. Древлянсько похождения князя Владимира // Украïyський icторичний журнал. 1970. № 9–11; Лисовой Н.Н. Владимир Креститель // Наш современник. 1991. № 10. С. 170; Горюнков С.В. О происхождении святого князя Владимира по материнской линии // Известия Русского генеалогического общества. Вып. 3. СПб., 1995. С. 93–95).
10
Т. н. Иоакимовская летопись, введенная в научный оборот В.Н. Татищевым (о ней речь пойдет ниже), называет тестем Святослава «князя угорского» (венгерского); следовательно, предполагается, что его женой (очевидно, матерью Ярополка и Олега) была венгерка (Татищев. Т. 1. С. 111). Но достоверность этого известия ничем не подтверждается. Сам В.Н. Татищев считал супругой Святослава некую Предславу, имя которой упомянуто в договоре Игоря с греками 944 г. (там же. Т. 2. М., 1995. С. 41, 218; Т. 1. С. 372–373). Но это предположение (ничем не обоснованное) можно принять только в том случае, если согласиться с предложенной Татищевым датой рождения Святослава — 920 г., что явно противоречит показаниям «Повести временных лет» (см. след. прим.).
11
Дату 6450 (942) г. называет Ипатьевская летопись (точнее, Ипатьевский список «Повести временных лет»), а также Воскресенская летопись (ПСРЛ.Т. 2. М., 1962. Стб. 34; Т. 7. СПб., 1856. С. 278). Разумеется, эту дату нельзя считать точной; летописец высчитал ее, исходя из известного ему факта малолетства Святослава в момент смерти Игоря. В действительности Святослав мог быть и несколькими годами старше.
Позднейшие летописи называют и другие, значительно более ранние даты рождения Святослава. Так, в Тверском летописном сборнике (XVI в.) под 6453 г. читаем: «И оста по нем (по Игоре. — А. К.) сын его Святослав мал, 15 лет», — что указывает на 930 г. как год рождения князя (ПСРЛ.Т. 15. [Вып. 2.] М., 1965. Стб. 57).
В.Н. Татищев, пользовавшийся, в том числе, и не дошедшими до нашего времени летописными сводами, сообщает о рождении Святослава под 920 г., ссылаясь при этом на «Новгородский» и «Ростовский» «манускрипты» (Татищев. Т. 2. С. 40, 217). Впрочем, историку были известны и другие даты рождения князя — 942 (Т. 1. С. 372) и 940 гг. (Т. 2. С. 225). Возможно, его выбор в пользу ранней даты отчасти объясняется неверным прочтением летописного известия об участии Святослава в сражении с древлянами в 946 г. «Святослав… начал битву и, бросив когтем в древляны, пробил коня сквозь», — читаем в «Истории Российской» (Т. 2. С. 46); «по его действу видно, что он был не дитя», — замечает по этому поводу сам Татищев (там же. С. 225). Но очевидно, что рассказ Татищева представляет собой лишь пересказ статьи 6454 (946) г., как она приведена в «Повести временных лет» и других летописях, а слова «пробил коня сквозь» — не что иное, как искаженная передача летописного: «…и копье лете сквозе уши коневи» (то есть между ушами коня) — ср.: ПСРЛ.Т. 1. Стб. 58. Показательно, что в ту же ошибку впадает и современный исследователь, делающий на основании татищевского рассказа вывод о том, что в 946 г. Святослав был не мальчиком, но почти взрослым юношей {Толочко П.П. Древняя Русь. Киев, 1987. С. 43–44).
Факт рождения Святослава в 920 г. или около этого признавали также А.П. Новосельцев (Образование Древнерусского государства и первый его правитель // Вопросы истории. 1991. № 2–3. С. 12) и О.М. Рапов (Русская церковь в IX — первой трети XIII в. Принятие христианства. М., 1988. С. 157–158; впоследствии автор видоизменил свою точку зрения).
Общая посылка такого радикального пересмотра традиционной летописной даты очевидна. Давно замечено, что время рождения Святослава не соответствует летописным датам биографии его матери, княгини Ольги, и отца Игоря. По летописи получается, будто Святослав появился на свет, когда Ольге было, по крайней мере, около пятидесяти лет и спустя сорок лет ее совместной жизни с Игорем (ср.: ПСРЛ.Т. 1. Стб. 29: брак Игоря и Ольги отнесен к 6411 (903) г.). Это, конечно, маловероятно. Однако из очевидного противоречия делается неверный вывод. Начальная часть биографии князя Игоря во многом туманна. Совершенно не ясны, по разным летописям, его взаимоотношения с Олегом, подлинным правителем Руси в конце IX — начале X в. Составители «Повести временных лет» явно стремились хронологически «привязать» биографию Игоря к биографии его предполагаемого отца Рюрика, полулегендарного основателя Киевской династии (см.: Тихомиров М.Н. Русское летописание. М., 1979. С. 35). Лишь с 40-х гг. X в. Игорь становится действительно заметной фигурой как в собственно русской истории, так и для иностранных авторов, писавших о Руси (договор с греками 944 г., упоминания об Игоре у Константина Багрянородного, Льва Диакона и др.). Принимая во внимание особенности начального русского летописания, следует, по-видимому, с гораздо большим доверием отнестись к сведениям о позднем периоде биографии князя Игоря и княгини Ольги и к основанным на устном предании рассказам типа того, что повествует о ребенке Святославе в битве с древлянами около 946 г. Точные же даты, помещенные в начальной части летописи, как раз и не внушают доверия. Зачастую они являются результатом редакторской работы и собственных хронологических расчетов составителей летописи. Считать (вслед за О.М. Раповым), что летописная статья 946 г. есть позднейший тенденциозный вымысел, имевший целью «обелить княгиню Ольгу, оправдать захват ею власти в Киевской Руси», осуществленный якобы уже при взрослом Святославе (а следовательно, что весь летописный текст за вторую половину 40-х — 60-е гг. X в. есть сознательный вымысел летописца), тем более без тщательного текстологического анализа летописи, совершенно несерьезно. Разумеется, упоминание имени Святослава в договоре Игоря с греками 944 г., равно как и его представительство на переговорах особым послом, вопреки О.М. Рапову, не свидетельствует о том, что он был взрослым; участие в переговорах его представителя было обязательным и носило этикетный характер вне зависимости от возраста князя.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
